ИСТИНА |
Войти в систему Регистрация |
|
ИСТИНА ИНХС РАН |
||
Обсуждаются новые подходы к старому вопросу: как описывать аналитически взаимосвязь внутрилитературных (языковых) и внелитературных порядков? Уже формалисты говорили не о форме, а о «динамической форме» или, другими словами, об ощутимых фактах литературной эволюции как функциях системы, отклонениях, возможных именно «на фоне» среды, но сразу входящих в ее метаболизм. Такая гибридная модальность отношений фактов к эволюции, форм к контексту — одновременно «вопреки» и «благодаря» — заставляет сцеплять понятие литературной формы не с «идейным содержанием», а со средой — причем не только социальной, но и материально-технической, — во взаимодействии с которой конструируется/зарождается сама возможность творческого действия на письме. Мыслить ли это сцепление медиологически (как конструкцию) или экологически (как зарождение)? или вообще не проводить границу между техникой и органикой, medio и eco? В общей истории техно- и антропогенеза ее, собственно, и не было: человек создавал первые технические инструменты тогда же, когда и первые языковые приспособления — и, в этом едином жесте, самого себя. Какими жестами и инструментами создавали себя писатели разных эпох, возможна ли антропология литературной техники и существует ли технологическое бессознательное литературы? — таковы вопросы, на которые я постараюсь ответить, основываясь на работах Андре Леруа-Гурана и Фридриха Киттлера, а также разобрав один случай (кейс) из истории поэзии русского модернизма.