ИСТИНА

Практика издания зарубежных писателей в СССР в 1920-1930-х гг. определялась рядом факторов, главным из которых было неучастие СССР во всемирной конвенции об авторском праве. Это было источником постоянных сложностей и коллизий в издательском процессе. Другим важным фактором был ход развития советского книгоиздания: от частных издательств периода нэпа (экономические стратегии рыночного типа) и переходной эпохи рубежа 1920-х-1930-х гг. к централизованному государственному книгоизданию 1930-х, логика которого диктовалась преимущественно идеологическими и политическими, а не экономическими соображениями. Советские издательства, как правило, были заинтересованы в установлении контакта с автором и в достижении соглашения, однако в отсутствие четкой правовой основы в каждом случае вопрос решался по-разному. Отложившаяся в архивных фондах переписка зарубежных авторов с советскими литературными институциями (ГИХЛ, Иностранная комиссия ССП, редакции журналов) и сохранившиеся договоры позволяют через анализ конкретных случаев выделить основные типы соглашений, которые определялись, в первую очередь, калибром автора и его отношением к СССР. Разделение авторов на ранги отражалось в размерах гонораров и в формах выплат: в рублях переводом на счет автора в Госбанке, в валюте переводом на заграничный счет, смешанный тип (частично в рублях, частично в валюте). Нередко советские гонорары использовались авторами для поездок в СССР (Э. Колдуэлл, Л. Хьюз); бывали случаи отказов от гонораров, перечислений их в пользу советских организаций (Р. Роллан). Ряд авторов предпринимали попытки выяснить принципы начисления гонораров и упорядочить выплаты и даже организовать подписание разных международных соглашений (С. Льюис, Т. Драйзер); есть примеры неудачных попыток добиться выплат гонораров и заключения соглашения (Перл С. Бак). Особый интерес представляют случаи трудоустройства зарубежных литераторов, сотрудничавших с советскими издательствами и периодикой на постоянной основе. Publishing of the foreign writers’ works in the USSR depended on several factors, the main of them being the fact that the Soviet Union didn’t sign international copyright convention which resulted in many complications and collisions. Another important factor was the development of the Soviet publishing industry from the private initiative of the New Economic Policy (1921-1928) to the centralized state enterprise, its logic being shaped by political and ideological rather than economic reasons. Soviet publishers normally were trying to contact the writer and reach the agreement but due to the absence of the legal basis each time it was a separate case. However published and archived documents, such as writers’ correspondence and agreements with the Soviet literary institutions (State Publishing House, Foreign Commission of the Union of Soviet Writers, journals and magazines, etc.), allow to analyze and classify the whole spectrum of the cases into several types. Much depended on the writers’ caliber and his / her attitude to the Soviet Union, of course. The rates of the royalties and the forms of payment vividly embodied the ranking of the writers. The royalties were either transferred to the writer’s ruble account in the Soviet Gosbank, or went abroad to a foreign bank in hard currency; there existed a mixed type of payments as well. Sometimes Soviet royalties were used by the authors during their visits to the USSR (Erskine Caldwell, Langston Hughes); some writers donated their royalties to the Soviet funds and institutions (Romain Rolland), there were attempts to clarify the terms and conditions and to initiate signing international copyright agreements (Theodore Dreiser, Sinclair Lewis). Some writers tried in vain to get money for the Soviet editions of their books failed to reach an agreement (Pearl S. Buck). There existed a special category of foreign hommes de lettres who were employed by the Soviet literary institutions – publishing houses and periodicals and got wages on a permanent basis.