ИСТИНА |
Войти в систему Регистрация |
|
ИСТИНА ИНХС РАН |
||
Возрождение ислама в России есть часть феномена общерелигиозного возрождения, оно является объективно неизбежным процессом, который рано или поздно должен был начаться на территории СССР. Подавление религии при Советской власти - Н. С. Хрущев обещал «показать по телевизору последнего попа», стремление не просто ограничить ее влияние на людей, но по возможности свести его на нет, выраженное в тезисе об отмирании религии, было вызовом цивилизации, означало прерывание исторической культурной традиции, вело к деформации общества и ставило его на грань катастрофы. По существу происходило разрушение морального каркаса общества, размывание устоявшихся в ходе истории нормативов поведения и ценностных ориентиров [1]. Без восстановления сакрализованных религией традиций общество неизбежно шло к упадку. А их восстановление, толчок которому был дан извне, т. е. имел чисто светский повод, обеспечивает выживание и развитие общества. С этой точки зрения импульс, данный светскими силами религиозному возрождению, обернулся поддержкой (и освящением) религией трансформации общества. Более того, религиозное возрождение, при всей его противоречивости и неоднозначности, стало одной из важнейших сторон этой трансформации, делая ее необратимой. Вряд ли после столь энергичного религиозного ренессанса коммунистам, даже самым радикальным, в случае гипотетического прихода к власти удастся навязать обществу одну единственную идеологию и еще раз, как это сделали большевики, подчинить себе общественное сознание и лишить индивида права на исповедание своей веры. Возрастание роли религии в обществе неизбежно приводит к стремлению различных политических сил использовать ее в своих корыстных интересах [2]. Сейчас же имеет смысл остановиться на обстоятельстве, которое не поддается статическим измерениям и политико-правовому анализу. Зачастую ускользает оно и от внимания социологов. Речь идет об изменениях в общественном и индивидуальном сознании людей. Эта эволюция протекает достаточно медленно, хотя при поверхностном взгляде именно сознание первым адаптируется к новым условиям жизни и способно к сиюминутным мутациям. На самом деле вызванные социальными, экономическими и политическими причинами потрясения оказываются краткосрочными, и после резких отклонений в восприятии человеком и самого себя, и общества, в котором он живет, в силу естественной инерции происходит возврат сознания к прежним стереотипам, которые, в свою очередь, влияют на нормы индивидуального и общественного поведения. С этой точки зрения процесс религиозного возрождения представляется особенно интересным. В советский период в общественном сознании укоренялось индифферентное отношение к религии, которая где грубо, а где исподволь подменялась коммунистическим мировоззрением. «Выдавливание» религии из жизни семьи, индивида, ликвидация системы религиозного образования, отсутствие в светских учебных заведениях религии как предмета изучения привели к тому, что в СССР сформировались поколения людей, с нею не знакомых, отчужденных от нее. Говорить о полной атеизации общества было бы некорректно. Верующих в Советском Союзе и непосредственно в самой России оставалось немало. Возвращение в религию стало особенно заметным в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период. Однако в целом общественное сознание в течение нескольких десятилетий было деформировано. При этом, критикуя религию, идеологи большевизма зачастую сами использовали ее установки, прежде всего на социальную справедливость, коллективистские приоритеты, а также на поддержание прочной государственной власти и послушание ей. Устранение из жизни общества религиозного мировоззрения происходило постепенно. Достаточно медленно идет и его возврат. Это также вполне объяснимо. Коль скоро для утверждения атеистической тенденции в обществе понадобились десятилетия, в ходе которых сформировалась генерация маловосприимчивых к религии советских людей, то и для восстановления естественного порядка вещей реконфессионализации сознания требуется время, достаточное для формирования нового поколения, не подвергшегося коммунистической индоктринации, не прошедшего атеистическую обработку в школах и вузах. Сегодня модно говорить об идейном и духовном вакууме, образовавшемся в обществе после исчезновении советской идеологии и девальвации ее основных ценностей. «Народ России, избавившийся от тотального рабства, рабства духовного, политического и экономического, утверждавшегося коммунистической диктатурой, пишет юрист и религиовед Анатолий Пчелинцев, пребывает в состоянии апатии и растерянности» [3, с.7]. Это замечание нуждается в некоторой корректировке. Действительно, к концу перестройки, а затем в первые месяцы после начала радикальных реформ сознание людей подверглось суровому, небывалому испытанию. Но распада общественного сознания не произошло, и вряд ли справедливо говорить о существующем в их головах и душах абсолютном вакууме. Заложенная еще в годы Советской власти парадигма ценностей либо продолжает жить, либо, поменяв знаки, обратилась в свою полную противоположность. И в обоих случаях религия пока играет преимущественно декоративную роль. С этой точки зрения демократ Б. Н. Ельцин не больше верил в православного Бога, чем коммунист-атеист Г. А. Зюганов. Точно так же вызывает сомнение принадлежность к религиозной традиции и обоих общественных массивов как разделяющего демократические идеалы, так и упорствующего в национал-коммунизме. Возможно, религия еще не заняла подобающего ей места на уровне массового сознания. Тем не менее, есть достаточно оснований говорить, что ее восстановление в общественном сознании будет прогрессировать. И это касается не только, а возможно, и не столько старшего поколения, хотя с возрастом человек становится более восприимчив к вере в Бога, в котором он по мере приближения к порогу жизни и смерти все более нуждается. Речь идет о молодежи, появившейся на свет в 1990-е годы. Именно в ее сознании в действительности существует некий духовный простор, который в прежние времена заполнялся воспитанием уважения к В.И. Ленину, Коммунистической партии, героизацией социалистического прошлого и верой в коммунистическое будущее. Официальная идеология всячески культивировала, а в последние предперестроечные годы особенно назойливо, идею святости марксизма-ленинизма и пантеона большевиков от В. И. Ленина до Л. И. Брежнева. Пытаясь исполнить роль религии в обществе, коммунистическая доктрина на самом деле выступила лишь охранителем места, которое в нормальном обществе занимает религия. После того как ленинизм был лишен своего квазирелигиозного статуса, в обществе возникла потребность в замещении его некими новыми, иррациональными идеалами, в которые «можно только верить». Причем в первую очередь это связывалось с воспитанием подрастающего поколения. Но, вопреки опасениям коммунистических и националистических идеологов, идеалы революции и социализма не будут компенсироваться исключительно массовой культурой и приходящими извне нравственными ценностями. Часть молодежи, несмотря на сильное влияние иных, пришлых традиций, вопреки давлению прежних, идущих от старшего поколения стереотипов мировосприятия и поведения проявляет интерес к постулатам религии и ее обрядности. Никто не принуждает молодежь быть атеистической или, наоборот, проявлять религиозное рвение. На наших глазах растет поколение, с рождения приученное к тому, что имеет право сделать самостоятельный выбор своей внутренней духовной и психологической самоидентификации. И немало этнических мусульман, воспользовавшись этим правом, сделали свой выбор в пользу ислама. Интерес к религии стимулируется растущим потоком религиозной и религиозно-публицистической литературы, политизацией религии, ростом ее авторитета в обществе. Все больше молодых людей связывают сопричастность религии с принадлежностью к своей нации, а синтез религиозной и национальной традиций делает каждую из них особенно прочной и устойчивой как в человеческой душе, так и в массовом сознании. В исторической перспективе процесс, сегодня именуемый религиозным возрождением, имеет значение, прежде всего, для молодого поколения, которое, скорее всего, и станет носителем той цивилизационной, религиозной традиции, которая была прервана или как минимум вырвана из контекста духовной и культурной жизни страны после революции 1917 года [4]. Все сказанное справедливо и для исламского возрождения. Но оно имеет некоторые существенные отличия от возрождения наиболее многочисленной конфессии Российской Федерации православия. Во-первых, ислам по сравнению с христианством сумел сохранить большее воздействие на своих потенциальных приверженцев из числа так называемых мусульманских этносов. Это произошло потому, что в отличие от православия он не подвергся такому страшному разгрому, поскольку острие атеистической пропаганды и политических репрессий было направлено против основной религии страны. Кроме того, его сопротивляемость атеистическому, впрочем, как и любому иному давлению извне представляется более энергичной и в то же время гибкой, чем у православия, что обусловлено его внутренним единством, неразделенностью духовного и светского начал. Отсюда большая глубина его проникновения в общество - как в собственно религиозную, так и в мирскую сферы. Ислам при Советской власти был унижен, деформирован, но ему удалось сохраниться на бытовом уровне, удержаться в своей этнокультурной среде, иными словами, в канун перестройки он имел органичную социокультурную основу для возрождения. В православии же эта основа была почти полностью уничтожена, и потому его возрождение приходилось начинать чуть ли не с нуля, символом чего стало строительство заново храма Христа Спасителя. Во-вторых, в России ислам - религия меньшинства, религия национальных меньшинств. Из этого следует, что обращение к исламу является в огромной степени фактором этнической самоидентификации мусульман, если угодно, средством их самосохранения, выживания как меньшинства, окруженного этнически и конфессионально иным большинством или зависимого от него. Особенно это характерно для татар, башкир, а также мусульманской диаспоры. Чувство национальной и культурной принадлежности к своей общине, размытое, в значительной степени утраченное, особенно в городских условиях, реконституируется под воздействием возвращения религиозной традиции. Активизация религиозных настроений у меньшинства проявляется рельефнее и последовательнее, чем в среде конфессионального большинства. По данным социологов еще в 1993 году верующими считали себя 67% российских татар, и к настоящему моменту этот процент, безусловно, значительно возрос. Казанский социолог Р. Мусина приводит данные о том, что в 1994 году в Татарстане верующими назвали себя 86% сельских жителей и 66,6% горожан, а в 1989 году - соответственно 43,4% и 31,1% [5, с.51]. Что касается Северного Кавказа, то, несмотря на отсутствие аналогичных татарстанским исследований, специалисты, как местные, так и из других регионов, высказывают мнение, что среди мусульманских этносов количество верующих или, во всяком случае, разделяющих нормы ислама приближается к 100%. В-третьих, к исламскому ренессансу в России, безусловно, причастны зарубежные мусульманские государства. Речь в данном случае идет не только о прямой помощи финансовой, в области подготовки и кадров и т. п. Имеется в виду начало духовного воссоединения российских мусульман с единоверцами в мусульманском мире, прежде всего, в его колыбели на Ближнем Востоке. Российские мусульмане быть может, не совсем осознанно, стали ощущать себя частью исламского мира. Будучи меньшинством в границах Российской Федерации, они превосходят православных славян по общей численности в планетарном масштабе - мусульмане проживают в 130 странах и в 35 составляют большинство. И если для русско-православных религиозное возрождение является их частным, сугубо национальным делом, то возрождение российского ислама уже предстает делом всей мусульманской уммы. В странах Ближнего и Среднего Востока в нем видят естественный процесс возврата северных единоверцев в лоно исламской цивилизации, реконструкцию возникших еще в Средние века, но так и не состоявшихся прочных связей. Возрождение ислама придает мусульманам Крыма, Поволжья, Северного Кавказа, Урала и Сибири чувство собственного достоинства. С этим явлением связан и феномен евроислама, за которым угадывается большое будущее [6]. В-четвертых, исламское возрождение не является чисто религиозным процессом. Его неотъемлемой и типической чертой является реполитизация мусульманской религии. Приход или, точнее, возвращение российского ислама в политику может воздействовать на расстановку сил в обществе на региональном уровне и даже оказать некоторое влияние на внешнюю политику России. Похоже, что с середины 1990-х годов это стали сознавать и представители истеблишмента, а до того идеологи оппозиции. Политизация ислама, безусловно, стимулируется политикой США, обострившей отношения России с рядом мусульманских стран, кульминацией чего явилась война в Сирии, вне всякого сомнения, ставшая причиной роста радикальных настроений среди российского мусульманства и чуть было не вызвавшая из небытия дремавшую в его сознании идею исламской солидарности. Список литературы: 1. Малашенко А.В. Исламское возрождение в современной России. М., 2005. 2. Дмитриев А.В. Религиозный терроризм: сущность, истоки, разновидности // Религия в самосознании народа (религиозный фактор в идентификационных процессах). Отв. ред. М.П. Мчедлов. М.: Институт социологии РАН, 2008. 3. Пчелинцев А. Религия и права человека // Религия и права человека. М., 1996. 4. Глебов И.Н., Золотарев В.А. Основные концептуальные положения национальной безопасности России в ХХI веке. М., 2000. 5. Мусина Р. Ислам и межэтнические отношения в современном Татарстане // Иман нуры. 1996. № 4. 6. Литвинов Н.Д. Антигосударственный терроризм: понятие и виды (историко-криминологический аспект) // Терроризм: современные аспекты. Сб. научных статей. М., 1999.
№ | Имя | Описание | Имя файла | Размер | Добавлен |
---|---|---|---|---|---|
1. | Полный текст | Danilchenko_S.L._1.doc | 57,0 КБ | 26 ноября 2018 [sldistorik] |