ИСТИНА

В персоязычной поэзии классического периода (X–XV вв.) Кашмир чаще всего упоминается в любовной лирике (многочисленные образы «кашмирских красавиц» в произведениях поэтов Газнавидской, Закавказской, Исфаханской, Ширазской и других поэтических школ), значительно реже встречается мотив Кашмира как объекта завоевания (см., например, касыды Фаррухи Систани (ум. 1037/38) и Унсури Балхи (970/980– 1039/1050)); в произведениях поэтов-мистиков Фарид ад-Дина Аттара (ум. 1230) и Джалал ад-Дина Руми (1207–1273) можно обнаружить мотив Кашмира как средоточия волшебства. В постклассической персидской поэзии (XVI–XVII вв.) на первый план выходит тема красоты Кашмира, что, безусловно, связано с развитием персоязычной литературы Индии: так, в творчестве, по меньшей мере, трех поэтов – Калима Хамадани (ок. 1593–1650), Кудси Машхади (ум. 1646 г.) и Саиба Табризи (1601–1677) можно выделить циклы стихов, описывающих Кашмир. Наиболее представительный «кашмирский» цикл, включающий в себя 15 бессюжетных поэм-маснави, принадлежит Кудси Машхади, придворному поэту могольского императора Шах-Джахана (1627–1658). Творчество Кудси Машхади практически не изучено в иранистике, его Диван, снабженный предисловием М. Кахрамана, впервые был издан только в конце XX века. В основе описания Кашмира в произведениях Кудси лежит мифологема «града обетованного»: Кашмир изображается как благословенный край, «рай на земле», причем используется прижившийся в персидской классической поэзии образ, совмещающий черты мусульманского и зороастрийского рая (см. об этом работы М. Л. Рейснер). Описывается красота природы (гор и долин, рек и озер, лесов и садов), рассказывается о произрастающих в Кашмире породах деревьев, сортах цветов и плодов. Иными словами, Кудси составляет своеобразный «каталог» мотивов о Кашмире, которым активно пользуются поэты XVIII–XIX вв. (см., например, произведения Каани Ширази (1808–1854)). Описание Кашмира в поэзии Кудси формируется на основе мотивов календарной, гедонической и любовной лирики, которые переносятся (прием транспозиции – накл) в регистр восхваления. Интересно, что сам поэт использует по отношению к стихам, восхваляющим Кашмир, термин мадх, обычно применяемый к панегирику, адресованному некоему лицу. Подчеркнем, что ни в одном стихотворении о Кашмире не встречается описания представителей профессий, характерных для городской и сельской местности того времени. Можно сказать, что в произведениях Кудси Машхади представлены мотивы «местного патриотизма» (термин З. Н. Ворожейкиной), которые входят в жанр шахрашуб и находят впоследствии отражение в персидской гражданской лирике. В творчестве Саиба Табризи мотивы, описывающие Кашмир, кроме содержательной, выполняют также формообразующую функцию: среди его газелей можно выделить определенное количество стихотворений, последний бейт которых содержит рассматриваемые мотивы, т. е. реализуется фигура «красота концовки» (хусн ал-макта). Такой прием не является новацией Саиба, аналогичным образом поступает при оформлении концовки Хаджу Кермани (1281–1352/1361), благодаря чему в творчестве последнего можно выделить т. н. «керманский» цикл газелей. В заключение отметим, что в персоязычной поэзии прослеживается тенденция к формированию стихотворных циклов: помимо вышеупомянутых случаев, достаточно вспомнить о циклах произведений в жанре шахрашуб, представленных, например, в творчестве Масуда Сада Салмана (1046– 1121) и Махсати Ганджави (XII в.).