ИСТИНА

Совершив коперниканский переворот в философии, Кант указал, как она должна развиваться и в уже знакомых ей направлениях, и в новых. Кантовский трансцендентализм во многом представляет собой серьезный шаг к очеловечиванию философии и в частности метафизики. И хотя многие шаги Канта в этом направлении не избежали критики, они привели к осознанию того, что человек заперт в самом себе, а вещи, абсолюты сами по себе ему не доступны. Мы последуем направлению, заданному Кантом, и попытаемся раскрыть уровни отношения человека к миру и к себе самому. Эти уровни попарно антонимичны и неиерархизированы. Опосредованное – доработанная еще Шопенгауэром в работе «Мир как воля и представление» кантовская вещь в себе. Опосредованное не предписывает существование того скрытого, отличного от доступного человеку, но констатирует представленность этого доступного. Но мир представлен человеку. И в свою очередь, сам он, как тот, кто делает мир представленным, дан себе непосредственно. Если следовать терминологии Канта, человек и есть вещь в себе, а пространство и время как априорные формы созерцания ему не представлены, хотя представлены как присущие миру. Однако лишь ускользающее настоящее дано восприятию; прошлое и будущее воображаемы. Воображаемое и воспринимаемое – вторая пара в системе описания возможностей и особенностей человеческого знания. Как правило, человек живет именно в мире воображаемого: он открывает дверь, идет по улице, читает. Но ни двери, ни улицы, ни смысла нет вне воображаемого. Воображаемое гораздо больше, чем образ, как полагал Сартр. Некоторые исследователи останавливаются здесь и заявляют, что сознание – иллюзия, что в определенной мере верно. Но воображаемого нет в воспринимаемом, которое только тогда опосредованно в шопенгауэровском смысле, когда относится к миру: человек видит и не видит, слышит и не слышит. Непосредственно человек воспринимает то, что в философии сознания называют what-it-is-likeness. При этом такое воспринимаемое становится воображаемым (или иллюзорным) при попытке рефлексии, при которой воспринимаемой становится уже сама рефлексия. Описав особенности взаимосвязанного состояния между четырьмя указанными уровнями, мы приблизимся к ответу на неизбежный в контексте трансцендентальной метафизики Канта и поставленный им самим вопрос «Что я могу знать?» и к решению проблемы того, каким образом я могу знать.