ИСТИНА

Телесность в архитектуре являет себя несколькими способами: как соразмерная человеку система пропорций, как аналогия между строением тела и структурой здания, а также как ориентированность на телесный опыт воспринимающего субъекта. Трактаты Филарете, Альберти и Франческо ди Джорджо Мартини, опирающиеся на идеи Витрувия, развивают логоцентричный и антропоцентричный дискурс, в котором мужской антропоморфизм становится основой представлений о телесности в классической парадигме архитектурного мышления. Аналогичная тенденция присутствует и в теории архитектуры модернизма, где тело если не игнорируется, то в качестве прототипа избирается именно мужская фигура. Таким образом, на протяжение всей истории архитектуры женская телесность не попадала в поле зрения архитекторов и теоретиков. Проблематика женской телесности актуализируется в 80-е годы XX века в контексте феминистической критики архитектуры. Под влиянием метода деконструкции, лингвистической теории и психоанализа изменилась рецепция понятия «женское»: оно рассматривалось как угнетенное, репрессированное и оскорбленное самой логикой архитектурного мышления. Такая риторика представлена в работах Дайаны Агрест. В эссе «Архитектура извне: тело, логика, пол» она пишет, что тело женщины в целом оказывается исключено из маскулинной «фалоцентричной» системы. Именно в том, как женщина была подавляема через свое тело или общественный порядок, состоит актуальность проблемы женской телесности в архитектуре. На рубеже 1990-2000 годов Дженифер Блумер, Беатрис Коломина и Анна Бергрен также подчеркивают, что феминистическая перспектива утверждает инаковость женского. В частности, Д. Блумер пишут о «малой архитектуре», которая переворачивает традиционное стремление к уникальности и совершенству. Таким образом современные авторы конструируют такую теоретическую модель, в которой женская телесность является новым носителем значения, благодаря чему архитектура перестает быть гендерно нейтральной.