ИСТИНА

В докладе обосновывается правомерность даже взаимоисключающих позиций по вопросу об истоках и последствиях революции, понимаемой и как проект, а точнее, множество разнонаправленных проектов, и как утопия, и как роковое историческое событие, стирающее грань между утопией и реальностью. И каждый платит свою цену и за прогрессивные сдвиги, и за поражения, которые преследуют как жертв, так и победителей. Достаточно перечитать «Горе победителям» Н.Я. Данилевского, чтобы убедиться в правомерности такого словосочетания. В самом слове «революция» вычитывается его исходный, этимологически обусловленный и, пожалуй, главный смысл: революция – это всегда возвращение в развитии, ре-эволюция. И действительно, всякая революция являет собой не только прорыв к новым горизонтам и масштабам социальных преобразований, которым препятствуют пороки, заложенные в эволюции (особенно в ее социал-дарвинистском толковании), но и еще более масштабную архаизацию общества. Революция – это не что иное, как грандиозный провал в прошлое на витке восхождения – погружение в варварство и даже дикость, если следовать классификации Адама Фергюсона, который отличал цивилизованность от дикости и варварства, связывая дикость с отсутствием собственности, а варварство – с отсутствием законов, способных её защитить. И это, кажется, не совпадения, а закономерность: при ближайшем рассмотрении архаизация и прогресс – две стороны одной медали. В Русской революции явным и наиболее значимым признаком архаизации было возвращение в язычество в самых различных его формах, что нанесло наиболее сильный, но не смертельный удар по цивилизационной идентичности России, который мы ощущаем и сегодня. Все дело в том, что революция, раскрывшая свой разрушительный и созидающий потенциал в наиболее радикальной – большевистской версии, пробудила в народе не только низшие, но и высшие качества: за оболочкой государственного атеизма как особо изощренной разновидности неоязыческих культов пробудилась и надежда на высшую справедливость, на подлинную социальную солидарность. Под коростой жесткой политической идеологии, претендовавшей на роль универсального и безальтернативного геополитического проекта, ожила глубинная цивилизационная идентичность, благодаря которой Россия и сложилась как великая держава.