ИСТИНА

Предлагаемый доклад подводит некоторый итог длительным исследованиям его проблемы. Докладчик планирует сосредоточиться в нем на нескольких ее аспектах. Во-первых, античная традиция (историки «вульгаты») сообщает об энтузиазме египтян при вступлении Александра в их страну, причем этим сведениям нет основания не верить, поскольку он действительно не столкнулся с каким-либо сопротивлением ни в Пелусии, ни при дальнейшем продвижении внутри Египта. Тем не менее в дальнейшем частные памятники представителей египетской элиты фиксируют фактический консенсус в неприятии Александра в качестве легитимного царя, наделенного сакральностью (несмотря на его самопозиционирование в этом качестве перед египтянами). Во-вторых, египетские официальные памятники времени сатрапии Птолемея на том этапе, когда был жив Филипп Арридей (323-317 гг. до н.э.), фиксируют не только его признание легитимным царем (причем одного, без соправления с сыном Роксаны), но и выявляют его сакральные качества; когда же единственным царем державы Аргеадов остается сын Роксаны, такая пропаганда в его пользу не ведется и, напротив, сменяется намеками на принадлежность сакральной власти не ему, а стоящему над миром божеству. В-третьих, в ряде свидетельств египетской традиции на этапе второй половины сатрапии Птолемея (конец 310-х – начало 300-х гг. до н.э.) проявляются мотивы крайнего изоляционизма Египта и ощущение опасности, которую несет ему окружающий мир. В докладе будет предложено объяснение этих нюансов, обнаружившихся как в пропаганде македонских правителей, адресованной египтянам, так и в их собственном восприятии периода 332-305/4 гг. до н.э. The paper proposed is a summing-up of the lasting research of its problem. The speaker plans to consider some of its aspects. First, the Classical tradition (the vulgate authors) tells about the Egyptian enthusiasm about Alexander’s advent in the country, and there is hardly any reason to doubt it: he really did not meet any resistance at Pelusium or during his further march. However, the Egyptian private monuments register eventually the elite consensus on the reluctance to accept Alexander as a legitimate sacral king capable to perform ritual (though he positioned himself as such before the Egyptians). Second, the Egyptian official monuments from the time of Ptolemy’s satrapy and Philip Arrhidaeus’ lifetime (323-317 B.C.) not only show his recognition as a legitimate king (alone, without the son of Roxane) but also reveal his sacral capacities. When the son of Roxane remain the only Argead king similar propagandist effort is not made in Egypt; moreover, the official propaganda hints that the real sacral power belongs not to him but to the transcendent deity. Third, some Egyptian evidence belonging to the second part of Ptolemy’s satrapy (late 310s and early 300s) seems to show the motives of extreme isolationism and the feeling of danger from the outside world. The paper will propose an explanation to these nuances in the Egyptian propaganda of the Macedonian rulers and in the mood of the Egyptians themselves during the period of 332 to 305/4 B.C.