ИСТИНА

Прошло более полувека после публикации известной статьи В.Б.Сочавы [Сочава, 1963], где впервые был предложен термин «геосистема». Новые идеи, родившиеся в коллективе Института географии Сибири и Дальнего Востока, стали стимулом к совершенствованию программ полевых наблюдений, они позволили обновить теоретико-методологические основы ландшафтоведения, физической географии и всей отечественной географии [Сочава, 1978; Ретеюм, Снытко, 2012; Семенов, Снытко, 2013; Баженова и др., 2014]. Вместе с тем последовательное внедрение системного подхода выявило серьезную проблему снятия накопленных противоречий, препятствующих объективному выделению геосистем и выявлению связей [Ретеюм, 1972, 1988]. Время показало, что на пути создания продуктивной концепции геосистем действительно есть труднопреодолимые препятствия. Об их существовании свидетельствует, прежде всего, тот факт, что ландшафтоведение до сих пор не сумело выполнить главное требование науки – воспроизводство результатов. Как и прежде, несмотря на возникновение образа неких «динамичных», «функционирующих» природных комплексов, мы имеем дело с ландшафтами по той или иной региональной школе.. Ландшафтоведение остается в стороне от многих современных направлений в науках о Земле, продолжая по традиции опираться на довольно ограниченный набор исходных данных. Нельзя сказать, что выдвинутая В.В.Докучаевым цель изучения «вековечных» связей, соотношений и взаимодействий, составляющих «сущность познания естества» [Докучаев, 1899, с. 1] достигнута. Закономерен поэтому ограниченный спрос на ландшафтную информацию в смежных отраслевых дисциплинах. Нужно указать на три наиболее крупных инновационных барьера в нашей науке, мешающих адекватному восприятию и отражению действительности: 1. Предельно упрощенная линейно-иерархическая картина мира, в которой фигурируют вложенные друг в друга единицы. 2. Априорная ориентация, выражающаяся, в частности, в решении задачи проведения границ на самой первой стадии изучения объекта. 3. Установка на оперирование однородностями, по сути представляющими собой продукты классификации, неизбежно субъективной. Ландшафтоведение оставляет вне поля зрения энергетику, внутренние процессы, симметрию и другие аспекты, обычно выступающие в качестве стержневых научных тем. Положение сохранится до тех пор, пока мы будем рассматривать участки земной поверхности, а не объемные совокупности тел, обладающие нижними и верхними границами. Чрезвычайно показательно, что характерными частями интересующего нас целого считаются несопоставимые с ним по размерам образования, например, почвенные горизонты или травянистые растения с проективным покрытием, измеряемым квадратными сантиметрами, в то время как самые мощные на континентах потоки – речные воды и наиболее крупные на суше движущиеся массы – воды озер, при площади в сотни и тысячи квадратных километров, не получили общепризнанного статуса и как бы исключены из ландшафта. Свидетельств улучшения познавательной ситуации в ландшафтоведении не обнаруживается, что можно объяснить нашей недостаточной осведомленностью о достижениях в изучении реальных систем, слабым знакомством с историей науки и консерватизмом мышления. Предпринимавшиеся отдельные попытки анализа ландшафтных представлений не касались фундаментальных вопросов и не привели к улучшению ситуации. Понятийная неразработанность привела к тому, что термин «геосистема» пока входит только в российский национальный тезаурус, причем он нередко применяется в случаях, которые не имеют между собой ничего общего. Для повышения продуктивности понятия геосистемы в сложившихся условиях требуется провести широкое эмпирическое обобщение, в котором найдут отражение все без исключений содержательные выводы, полученные несколькими поколениями участников ландшафтного движения. Нынешний уровень географических знаний позволяет дать следующее определение: геосистема – сложная форма упорядоченности земного пространства-времени, созданная материальными сгустками в виде твердых, жидких и газообразных тел естественного и искусственного происхождения, скоплениями органического вещества, живыми организмами и человеком, которые меняют окружающую среду и составляют вместе со сферой своего влияния саморазвивающееся единство. В данном определении важны указания на способы выделения собственного предмета исследования в общем для наук о Земле объекте и его дальнейшее изучение. Во-первых, речь идет об установке на поиск «правильностей» (выражение В.И.Вернадского [Вернадский, 2007, с.149]), а не физиономически различных индивидуальностей. Во-вторых, работа начинается с идентификации системообразующего начала, выбранного по теоретическим или практическим соображениям. В-третьих, обращается внимание на роль прослеживания эффектов воздействия. Необходимо иметь в виду что-то одно из множества структурно обособленных, но совмещенных образований, Поскольку планета Земля отличается высокой степенью гравитационного расслоения, функцию основы многих геосистем выполняют геологические тела, представленные одновозрастными минеральными скоплениями, гетерогенными блоками и тектоническими разломами. Соответствующие геосистемы трех типов (одного известного и двух почти неизвестных в ландшафтоведении) часто занимают одну и ту же территорию, имея глобальное распространение. В термодинамическом отношении геосистемы тектонических разломов и вулканов относятся к категории открытых, они функционируют благодаря вертикальной миграции флюидов. Остальные геосистемы с геоматическим фундаментом термодинамически закрытые, и системообразующие связи в них поддерживаются активностью соседних тел (ветрами в приземном слое воздуха, стоком, минеральным питанием растений и т.д.). Отдельные ряды геосистем образуют водные тела, это катены, речные бассейны, а также особые озерно-береговые единства. Со времен Ф.Рихтгофена и В.А.Обручева накоплено много сведений осистемообразующей роли воздушно-песчаных и воздушно-пылевых потоков. Достаточно хорошо в ландшафтоведении на примере болот изучены органогенные геосистемы. Раскрыты некоторые закономерности функционирования биогенных систем – консорций, в особенности лесных. Сравнительно небольшой прогресс достигнут в понимании устройства и действия антропогенных и техногенных геосистем. В последние годы обнаружено огромное влияние ядра планетарной геосистемы на оболочки. Важно, что геосистемы подобны Солнечной системе и Галактике. Для адекватного анализа и синтеза в ландшафтоведении необходимы значительные затраты ресурсов и времени. В обстановке существующих ограничений представляется наиболее реалистичным подход, при котором, имеются в виду не столько отдельные геосистемы, сколько их сочетания. В этом контексте ландшафт есть ареал локальных геосистем, объединяемых по признакам сходства, соседства или родства. Однозначность выделения ландшафтов обеспечивается четкими критериями группировки геосистем, служащих операциональными единицами. Примеры ландшафтов: остров Ольхон на Байкале, Чарские пески, широтная часть долины реки Оби, Ботовская пещера (верховья реки Лены), Большое Васюганское болото, Барнаульский ленточный бор, поселения и угодья Таркосалинской общины лесных ненцев, город Тюмень, освоенное Самотлорское месторождение, Приведенное определение близко к берговской формулировке [Берг, 1947], но устраняет противоречия между требованиями целостности и однородности. Эффективным средством изучения геосистем служит пространственно-временное сканирование, суть которого заключается в фиксации значений чувствительных и точно измеренных индикаторов через равные периоды и/или расстояния. Приведем два примера. Первый из них касается системы с воздушным ядром - Сибирским антициклоном. В нулевом приближении пределы сферы его влияния можно установить с помощью корреляции средних месячных температур зимой между центром и предполагаемой периферией (рис. 1). Второй пример демонстрирует эффект массопереноса в евразийских частях Атлантической и Тихоокеанской системах по данным расчета трендов годовой суммы атмосферных осадков (рис. 2). Обращение к геосистемной ориентации придаст новый импульс в развитии нашей науки.