ИСТИНА

В коллективной монографии «Трансформация российского философского сообщества во второй половине XX – начале XI века: Коллективная монография / Философский факультет МГУ имени М.В.Ломоносова; Под ред. В.В. Миронова; сост. и ред. П.Н. Костылев» подводятся итоги трехлетнего исследования истории, устроения и перспектив развития российского философского сообщества. Результаты исследования, выраженные в коллективной монографии, будут полезны философам, социологам, антропологам, историкам, религиоведам, культурологам а также специалистам в области управления наукой и образованием. Руководитель проекта В.В. Миронов осуществлял на протяжении трех лет руководство грантовым коллективом, разработал концепцию и методологический инструментарий исследования. В статье «Роль и значение философии как формы рефлексии над процессами развития современной культуры» В.В. Миронов описал специфику философии и философского сообщества в частности, роль и место философии как формы осмысления процессов развития современной культуры в глобализирующемся мире. Сегодня резко возрастает значение философии как особого типа рефлексии над бытием в целом, и над той стадией развития культуры, в котором ныне находится человечество, при этом философская рефлексия как размышление над предельными основаниями бытия, должна быть свободной и хотя бы мысленно «вырываться» за культурную и смысловую заданность самого размышляющего, дабы рассмотреть исследуемые процессы объективно. В наше время под воздействием процесса глобализации происходит становление нового типа культуры. В этот общий процесс втягиваются все культуры независимо от той нынешней стадии, на которой они находятся. Познание одной культуры другой осуществляется как познание семиотической системы, как процесс расшифровки закодированных смыслов другой культуры. Эти явные или неявные смыслы культуры несут на себе печать своего формирования и функционирования в конкретном социокультурном пространстве. Для представителя другой культуры эти коды и смыслы могут показаться непонятными и странными, а для представителя собственной культуры – естественными жизненными установками, о которых он даже не задумывается. В.В. Миронов, философски осмысляя трансформации культурных дихотомий «прикровенность – откровенность» и «свой – чужой», приходит к закономерному выводу, что принцип завершённости, который господствовал в классической культуре, в наши дни уступает место клиповому сознанию, основанному на поверхностном восприятии фрагментов реальности: целостность мира дефрагментируется, и хотя человек внешне свободно может складывать самостоятельную картинку из воспринятых фрагментов действительности, в реальности это сопряжено с потерей выявления сущностного и истинного характера явлений. Проблема истины как отражения сущностных характеристик объекта уступает, в конечном счете, место свободной интерпретации. Эта культурная ситуация влияет и на философское сообщество, которое вынуждено создавать новые стратегии и способы анализа и понимания современного мира – ведь философия обладает как внеисторическим характером, коренящемся в особенностях человеческого мышления о мире как целом – бытии, – так и чуткостью, способностью уловить тенденции развития мира – здесь уже в значении человеческой цивилизации и культуры. Сегодня философское сообщество снова встает перед вызовами, которые представляет ему современный мир, в силу чего философское сообщество также меняется – как институционально, так и стратегически, как содержательно, так и в плане осмысления перспектив своего развития. Необходимо понимать, что культура – это развивающаяся система, а значит в ней будут происходить изменения, и темп этих изменений будет все время увеличиваться. В этом смысле глубоко прав В.С. Стёпин, трактуя философию как «науку о возможных мирах человеческой деятельности», т.е. науку, которая должна в том числе рассуждать о будущем, давать прогнозы, предлагать новые мировоззренческие ориентиры. Философ – и философское сообщество, – должны искать новые смыслы в понимании культуры, которая не стоит на месте, а представляет собой динамическую развивающуюся систему, тенденции развития которой необходимо анализировать, реализуя, в том числе, функцию социального предупреждения о тех опасностях, которые сопровождают развитие культуры. В статье «Трансформация пространства «масс-медиа»: кодирование культуры» В.В. Миронов уточняет описанную выше концепцию осмысления философским сообществом современной культуры, указывая, в частности, на то, что становление глобального коммуникационного пространства как единой системы коммуникации разрушает механизм межкультурного диалога, основанного на взаимном признании ценностей другой культуры. В результате коренным образом изменяется облик всей системы средств коммуникации, в которой массмедиа (или СМИ) не просто доминируют, но в определённом смысле подминают под себя реальность, конструируя её. Культура буквально атакуется своеобразными «медиавирусами» , и наибольший эффект достигается как и в случае с живыми организмами, в тех местах, где ослаблен иммунитет, в данном случае, «культурный иммунитет» системы или культура необходимым образом связана с поставщиком культурных вирусов, чуждых для данной культуры. Конкретная культура получает своеобразное «инфекционное заражение», через насаждение в неё культурных стереотипов, которые не вытекают из сформированной веками её сущности. Сегодня мы начинаем погружаться в «реальность», которая является массмедийной конструкцией. Например, фактом выступает не некий эпизод действительности как таковой, а его медийная конструкция – то есть созданное с помощью новейших технологий событие. И, напротив, в отсутствие сопровождающего медийного конструирования факты, соответствующие реальности, могут остаться вне событийного ряда. А это, в свою очередь, создает технологические предпосылки для конструирования массированной системы производства фактов и событий, то есть манипулирования сознанием общества. Общество привыкает к такой имитационной структуре феноменов общественного сознания. Имитация – это всегда лишь некая игра, и порою трудно заметить, как благодаря созданной системе виртуального мира эта игра буквально пронизывает нашу жизнь. Однако философия – это самосознание культуры, фиксация её образа на конкретно-исторической стадии развития, и потому задача философского сообщества сегодня, а может быть, и основная задача философии – это выполнение функции предупреждения – как отдельного человека, так и общества, – о тех опасностях, которые могут присутствовать в этих изменениях. В статье «Образы философии в научном сообществе» В.В. Миронов применяет разработанную концепцию понимания целей и задач философского сообщества, анализируя ситуацию трансформации образов философии, философа, философского сообщества в современной культуре. Философия, как как неоднократно указывается, «воспроизводит доминирующие смыслы культуры». Особенность анализа такого рода воспроизводства связана с умением анализировать противоположные тенденции сопровождающие процесс развития, что, безусловно, является прерогативой философии как рефлексии над предельными основаниями бытия. Именно философ и именно философское сообщество способены оценить недостаточность как технократических позиций, связывающих развитие человечества лишь с технологическими инновациями, которые реализуются в сциентистской увлеченности успехами наук, так и противоположные антисциентистские варианты. Именно эти позиции в середине прошлого века породили соответствующие образы философии, которые активно обсуждались и в нашей стране в рамках так называемой дилеммы «сциентизм – антисциентизм». Представляется, что сегодня данная дилемма вновь становится актуальной, но уже на новой стадии развития общества. Далее, с одной стороны, философия задаёт общие культурные традиции и выступает рефлексивным средством их сохранения («душа культуры»), что обеспечивает стабильность культуры; это можно обозначить как своеобразный консервативный вектор философии, основанный на доминировании в конкретно-исторической культуре «канонизированных стилей мышления и традиций». С другой стороны – философия разрывает рамки доминирующей модели культуры, осмысливая новые явления и часто определяя новые тенденции развития культуры. Указанная противоречивость философии отражается на всех уровнях философской рефлексии, включая, конечно, и индивидуальное мышление конкретного мыслителя, который может одновременно выступать и как хранитель культурных традиций, и как их разрушитель, подвергающий устоявшиеся системы ценностей анализу и критике. А это, в свою очередь порождает сложные взаимоотношения философии и власти в целом, и тем более в возникающих часто противоречиях между конкретным мыслителем, выступающим от имени свободного мышления и идеологией, как концентрированного выражения доминирующей властной позиции. Необходимость выхода философии за рамки устоявшейся культурной традиции проявляется и становится важной в так называемые кризисные эпохи, «когда прежняя исторически сложившаяся и закреплённая традиция «категориальная модель мира» перестаёт обеспечивать трансляцию нового опыта, сцепление и взаимодействие необходимых обществу видов деятельности». Именно в такой ситуации культура оказалась в наше время. Философия – это самосознание культуры, отражающее конкретно-историческую стадию развития общества. Её содержание не может не зависеть от новых условий, связанных с господством массовой культуры. Вследствие этого неизбежно возникают популярные образы философии, адаптированные для восприятия массовым сознанием. Далее, как это часто бывает в культуре, происходит метаморфоза (смысловое «оборачивание»), и превращённые образы становятся предметом «серьёзного» профессионального философского интереса в виде философии. Грань между реально философским содержанием и его имитацией исчезает. Поэтому философское сообщество должно сегодня искать новые смыслы в понимании культуры – динамически развивающейся системы. Исполнитель проекта А.Ю. Ашкеров принял участие в разработке концепции исследования, но не подготовил научных статей, выступая как соредактор ряда подготовленных отчетных материалов. Исполнитель проекта Т.А. Вархотов в своих исследованиях по грантовому проекту проанализировал специфику сообщества философов и методологов науки на примере двух проблем из области методологии общественных наук. Так, в статье «Методологический потенциал деятельностного подхода в общественных науках» осмыслил место и роль деятельностного подхода в общественных науках, его влияние на развитие философского сообщества. Известно, что философское сообщество в современной России ориентируется не только и не столько на узкодисциплинарную проблематику, сколько на междисциплинарную проблематику, поскольку его становление в качестве определенного и отграниченного профессионального сообщества исторически сопровождалось дискуссиями, в контексте которых все более точно прояснялось место философского понимания общества как такового и специфики общественных трансформаций в современном мире. Деятельностный подход в общественных науках, ставший предметом анализа в настоящей статье, по праву может быть воспринят в качестве одного из способов (стратегий) осмысления общественных наук с философской точки зрения. В процессе развития философского понимания специфики общественных наук оттачивалось представление о собственной специфике вне философских дисциплин, таких как социология, психология и другие. Следует отметить, что основным преимуществом деятельностного подхода в философии и методологии науки является пересмотр отношений между внешним и внутренним миром или, в классической версии этой оппозиции, хорошо известной со времен Декарта, между res cogitans и res corporalis. Несмотря на регулярно декларируемое с начала XIX в. преодоление этой оппозиции, в различных формах она успешно сохраняется в системе гуманитарных наук вплоть до настоящего времени. В жесткой форме она приводит к ментализму и различным вариантам обособления деятельности сознания (в частности, в форме ставших общим местом утверждений, согласно которым язык членит мир и устанавливает онтологию), в мягких – к различным формам психофизического параллелизма и утверждениям о том, что мозг производит психику или что психика есть форма субъективного восприятия материальных процессов. Хотя на уровне отдельных прикладных теорий проблема статуса и взаимоотношений внешнего и внутреннего может и не играть существенной роли, на уроне методологии науки этот вопрос обойти невозможно. В статье «Полемика П.Я. Гальперина и А.Н. Леонтьева и ее эпистемологический смысл для методологии общественных наук» Т.А. Вархотов продолжил исследование проблем философии и методологии науки на примере case study – анализа полемики между видными специалистами в области психологии П.Я. Гальпериным и А.Н. Леонтьевым. Исполнитель проекта С.М. Гавриленко подготовил аналитический текст «Учебник философии: фигуры и ставки» в рамках разработки концепции исследования. В дальнейшем С.М. Гавриленко не подготовил научных статей, выступая как соредактор ряда подготовленных отчетных материалов. Исполнитель проекта В.М. Желнов проанализировал в своих работах проблематику формирования молодежного профессионального философского сообщества в России, процессы становления философского экспертного сообщества. В статье «Олимпиады школьников по философии как фактор формирования молодежного профессионального философского сообщества в России» В.М. Желнов ставит такие проблемы, как неузнаваемость философии для российской молодежи – в частности, школьников, поскольку в курсе обществознания философских компонент трудно разделить с правовым, экономическим, политологическим, психологическим. Главный фактор, влияющий на становление меолодежного философского сообщества – развитие системы олимпиад школьников по философии. Так, актуальность развития собственной системы философских олимпиад и участия в Международной олимпиаде по философии для российской системы образования обусловливается, в том числе, тем обстоятельством, что при реализации целей и задач обществоведческой подготовки школьников важную роль играет введение в философскую проблематику. В рамках содержательной линии «общество» собственно социально философскими являются такие содержательные элементы как: потребности и интересы человека; деятельность человека и ее основные формы; индивид, индивидуальность, личность, а так же рассмотрение человека с точки зрения биологической и социокультурной эволюции. В рамках содержательной линии «познание» предусматривается ознакомление школьников с темами: истина, ее критерии, виды человеческих знаний, специфика научного познания, социальные науки и классификация. В рамках содержательной линии «духовная сфера общества» раскрывается специфика аксиологических философских дисциплин при изучении следующих элементов содержания: культура и духовная жизнь, искусство, его формы, основные направления, мораль и ее основные категории, а также религия как феномен культуры. Требования образовательного стандарта к указанным выше содержательным линиям позволяют выделить собственно философскую проблематику и раскрыть существенные её характеристики в рамках специализированной олимпиады, направленной на выявление и поддержку наиболее одаренных и подготовленных участников олимпиады, способных применить глубокие теоретические знания о содержании образовательных линий при решении творческих проблемных задач. В.М. Желнов отмечает, что целенаправленная профориентационная и просветительская работа среди учащихся средних образовательных учреждений систематически стала проводиться с момента создания на философском факультете МГУ имени М.В.Ломоносова довузовской образовательной программы и «Школы юного философа» в 1998 г. В целом, ориентируясь на имеющийся опыт организации и проведения олимпиад по философии на философском факультете МГУ имени М.В.Ломоносова, можно выявить инновационный потенциал проведения олимпиад по философии среди школьников и обозначить меры, необходимые для оптимизации и увеличения эффективности отбора школьников, специфически одаренных в области философского знания. Важнейшим фактором, ориентированным на развитие предметной мотивации школьника может послужить создание структуры профориентационных и просветительских мероприятий, а также мероприятий, направленных на популяризацию философского образования в средствах массовой информации. Такого рода деятельность должна осуществляться на всех уровнях, освещение инновационной деятельности в области развития философского знания должно реализовываться на уровнях местных, региональных и федеральных СМИ. Важнейшим фактором увеличения инновационного потенциала олимпиад по философии должно послужить включение олимпиады по философии в ежегодный перечень школьных олимпиад, утверждаемый министром образования и науки РФ. Внесение олимпиады по философии в министерский перечень приведет не только к возможности реализации права победителей и призеров на получение льготы при поступлении в вуз (что является непосредственным фактором, стимулирующим широкую социальную мотивацию участия школьника в олимпиаде по философии), но и приведет к увеличению общего престижа олимпиад школьников по философии. В статье «Проблемы и перспективы формирования российского молодежного философского сообщества» В.М. Желнов продолжает разрабатываемую тему, подвергая анализу становление российского молодежного философского сообщества в контексте проблемы выбора профессии. Формирование контингента абитуриентов, сознательно выбирающих философию как свою будущую специальность и составляющих потенциальное профессиональное философское молодежное сообщество в России, сталкивается с рядом проблем. Прежде всего, отсутствует представление о том, что такое философское профессиональное образование и философия как профессия, у родителей абитуриентов, оказывающих наиболее серьезное влияние на профессиональный выбор абитуриентов (исключением из этого правила оказываются философские династии, в которых родители прекрасно осознают тот набор профессиональных компетенций, которым должны овладеть их дети чтобы быть приняты профессиональным сообществом). Во-вторых, отсутствует узнавание учащимися старших классов содержания философии в содержательных блоках школьного курса обществознания. Существующая сейчас для абитуриентов возможность подавать документы на несколько факультетов и на несколько направлений подготовки приводит к ситуации, в которой философские структуры становятся для большинства абитуриентов «страховочным» вариантом, и контингент абитуриентов начинает формироваться по «остаточному» принципу. Для того, чтобы преодолеть основные проблемы формирования философского сообщества в нашей стране нужно, прежде всего, понять, какие именно методы позволят при необходимости сделать выбор в пользу профессионального философского образования не изнутри «профессионального сознания», но лишь ориентируясь на обыденные представления о том, что такое философия как профессиональная деятельность. Понять это можно не столько используя приемы философской рефлексии, сколько увидев образ философии в зеркале обыденного сознания и поняв, какие именно позитивные дескрипты легли в основу решения «в пользу» выбора философского образования. Кроме этого, важно также избежать так называемой «систематической ошибки выживших», т.е. снять картину негативных дескриптов, найти способ опросить тех, кто отказался от намерения и/или возможности получить философское образование. Решение подобной задачи может лежать на пути проведения многоступенчатых качественных исследований (например, фокус-групп), позволяющих раскрыть мотивационную составляющую выбора абитуриента. С нашей точки зрения, только выстроенная на подобном фундаменте профориентационная работа, организуемая среди учащихся разных возрастных групп (в том числе учащихся 5-6 и 7-9 классов) может привести к качественному изменению в стратегии профессионального выбора и оптимизации способов формирования профессионального философского сообщества. В статье «Экспертиза социальных инноваций и философское экспертное сообщество в России сегодня» В.М. Желнов осмысляет роль профессионального философского сообщества в проведении экспертиз, связанных с инновационными процессами в обществе и решениями, направленными на управление этими процессами. Примечателен в этой ситуации именно фон, на котором происходит актуализация вопроса такого рода. Широкое распространение работ Э. Тоффлера и Д. Белла, актуализирующих в современном западноевропейском пространстве новые утопии о «третьей волне», постиндустриальном или информационном обществе и т.д. Это формирует иллюзорную очевидность не просто формирования нового креативного класса, но и представление о том, что этот класс начинает занимать новые лидирующие позиции, повторяющие позиции «старых элит» Хосе Ортеги-и-Гассета на новом витке исторического развития, в котором происходит «как бы снятие» агрессивного вторжения масс. Новый элитарный и даже правящий класс называют по-разному: «класс интеллектуалов» (Д. Белл), «service class» (Дж. Голдторп), «креативный класс» (Р. Флорида). Согласно точке зрения сторонников неоутопии постиндустриального общества, передача компетенций управления «инновационному классу» означает переход от доминирования власти экономического капитала к гегемонии капитала символического. Так формируются представления о появлении человека знающего, или эксперта, обладающего исключительными компетенциями в какой-то профессиональной сфере, но по сути являющегося лишь гомункулусом новой социологической утопии. И действительно, в рамках собственных профессиональных компетенций философ обречен выполнять экспертную работу. В логике научных исследований такая деятельность представляет собой работу эксперта научных фондов, выделяющих финансирование на проведение исследовательских работ по наиболее актуальным направлениям развития науки. Также это экспертная работа, выполняемая редакционными коллегиями профессиональных журналов, экспертизы, проводимые в рамках деятельности организаций и объединений, связанных с грифованием, деятельность диссертационных советов, в рамках которых, несомненно, также выполнятся работа по экспертной оценке, это в конце концов работа в Высшей аттестационной комиссии. Точно так же сквозь призму экспертных компетенций можно рассмотреть и образовательный процесс – ведь именно экспертные компетенции преподавателей философии востребованы при формировании государственных стандартов, учебных и рабочих планов, учебных планов курсов и учебно-методических комплексов. По сути, экспертную оценку мы выносим, принимая экзамены или выступая оппонентами, рецензентами при защите курсовых, дипломных, диссертационных работ, рецензируя научные издания, даже осуществляя научную редактуру рукописей переведенных монографий. Именно в образовательной деятельности на стыке школа – вуз философ начинает выступать как эксперт в комплексной связке социальных и гуманитарных дисциплин. В целом, философия не должна отказываться от экспертных функций, только стоит предположить, что экспертиза философа по форме должна быть скорее не экспертным заключением, а экспертным диалогом. При этом ролью философа может быть формирование актуальной повестки дня, обозначение ключевых рубрик экспертного диалога. Исполнитель проекта А.П. Козырев принял участие в разработке методологии исследования проблематики трансформации философского сообщества, выраженном в аналитическом тексте «Трансформация философского сообщества. К методологии исследования». Согласно А.П. Козыреву, исследование философского сообщества, как и любого профессионального сообщества, включает в себя множество исследовательских траекторий, предполагающих использование методов историко-философского, социологического, исторического знаний. Оно предполагает как изучение общих тенденций, свойственных определенной системе людей, объединенных общностью профессии, образования, методик, так и выделение в нем различных групп, для которых динамика развития и трансформации может быть различной, зависящей от разных факторов – связи той или иной отрасли философии с идеологией, мировых трендов, наконец, моды. Возможен также и личностный подход, изучение трансформации сообщества на примере выборки личностных траекторий репрезентативных для целого сообщества или его частей фигур. Выстраивая общую методологию исследования, представлялось бы необходимым в первую очередь рассмотреть философское сообщество как структуру, производящая профессиональные смыслы, в свою очередь производную от институциональной организации. Далее, необходимо анализировать философское сообщество как стиль жизни и набор биографических моделей. Результатом такого исследования может стать, во-первых, картография действующих философских групп (как групп, объединенных стилем жизни и, возможно, некоторыми биографическими обстоятельствами), часть которых описана очень плотно, с большим числом деталей, другая часть подведена под намеченную типологию; во-вторых, соотнесение философской тематики и стилистики с этой картографией сообщества, в-третьих, раскрытие за систематическим философским высказыванием (профессиональной публикацией, текстом учебника) до- или внепрофессиональных, но оттого не менее действенных факторов, управляющих динамикой дисциплины и возникающими будто бы «из ниоткуда» коллизиями. Наконец, третья предметная область – это философское сообщество как коммуникативная среда, которая вырабатывает и демонстрирует правила принадлежности к профессии и к философскому стилю жизни. Основную задачу такого исследования можно охарактеризовать как антропология философской среды: показать, какие правила и формы общения, предшествующие появлению текстов, определяют принадлежность к философскому стилю жизни и философское признание; какие существуют подсообщества, различающиеся по стилям коммуникации и правилам; как различные наборы коммуникативных правил определяют тематику, стилистику и методологию различных типов философских текстов. В статье «Трансформация сообщества историков русской философии: 1990–2010-е гг.» А.П. Козырев анализирует сообщество историков русской философии постсоветского времени, следуя избранной и описанной выше методологии. В процессе анализа сообщества А.П. Козырев анализирует трансформацию институтов (кафедры, семинары, кружки, музеи, общества), проектов, осуществляемых членами сообщества сообща или при их участии (журналы, издания, книжные серии, бюллетени, порталы, сайты, серии телепередач и фильмов), площадок научного общения (форумы, конгрессы, международные и российские конференции, симпозиумы, а также различные неформальные площадки – клубы, философские кафе и т.д.). В статье «Философское пространство под созвездием Топора (размышления о книге В.К. Кантора)» А.П. Козырев анализирует с позиции избранной и описанной выше методологии книгу В.К. Кантора ««Крушение кумиров» или Одоление соблазнов (становление философского пространства в России)» (М.: 2011). Наконец, в статье «Изучение русской философии во Франции. Опыт исследовательского диалога» А.П. Козырев исследует специфику понимания российского философского сообщества с позиции французской истории философии и – отчасти, – славистики. Исполнитель проекта П.Н. Костылев в статье «Социальные медиа ученых как фактор трансформации философского сообщества в современной России: постановка проблемы» приходит к выводу, что любое научное сообщество, и философские сообщества здесь не исключение, способно нормально развиваться в современном мире только при условии встраивания в повсеместно усложняющуюся динамическую систему социальных связей. Сообщество, дистанцирующееся от социальных изменений, обречено на архаизацию и эзотеризацию своих содержаний; верность традиции объявляется правилом, к новым средствам и целям деятельности представители такого сообщества относятся с подозрением. Такому сообществу пристало быть религиозным или культурным, но не научным – в противном случае оно обращается в свою противоположность, как это произошло, скажем, с астрологическим сообществом, чей удел, как и иных подобных ему сообществ, – стремиться выстроить себя в формате нормальной науки, но вечно оказываться по ту сторону научного познания. Философскому сообществу оказалась уготована более сложная судьба. Философия, вне зависимости от конкретик ее самообосновывания, исторически конституируется в нескольких косвенно связанных друг с другом форматах – исторически («философия как история философии»), метафизически (выстраивая «систему фундаментальных принципов и законов философского отношения к бытию, миру и человеку»), эпистемологически («философия-как-эпистемология»), «строго научно», этически и т.д. Этот мериологический ряд самообоснований можно продолжать бесконечно, однако достаточно согласиться с тем, что, независимо от специфики обоснования, философия и принадлежит науке, и, одновременно, отчасти дистанцировалась от нее (этот парадокс, в частности, обуславливает возможность существования философии науки). Философия как область знания и структура воспроизводства знания (включая знание о знании) хотя и повторяет отчасти традиционную для исторических форм науки ориентацию на истину, все более оказывается обращена к пониманию, предполагающему те или иные формы коммуникации (например, диалог), а, следовательно, и к признанию возможности множественности истин, деконструкции монополии традиции и истории на истину, наконец, методологическому, а затем и онтологическому плюрализму. Философия диалогична, и в условиях современного, динамически развивающегося мира способна не только воспроизводить известные максимы, но и создавать новые содержания, в том числе – за счет новых средств и сред коммуникации. Средство (среда) передачи сообщения, в свою очередь, в определенной степени сравнялось по важности с содержанием сообщения (знаменитое тождество «The medium is the message» Маршала Маклюэна); информационная среда обрела статус производителя, а не только формального передатчика содержания. Таким образом, в структурном смысле современные медиа, Интернет, развивающиеся в его рамках коммуникативные среды, наследуют философии как форме духовного производства, воплощая предельную диалогичность в социальных сетях и сервисах. Российское философское сообщество может быть описано не только институционально (Ассоциация философских факультетов и отделений, Российское философское общество) или контекстуально (выпускники философских отделений, кандидаты и доктора философских наук, представители кафедр философии). Сообщество, в духе «Социологии философий» Р. Коллинза, может быть представлено как многомерная сеть, узлами которой выступают «институциональные лидеры» и «лидеры мнения (цитируемости)», – сеть, динамически изменяющаяся, следующая приливам профильных конгрессов и конференций, собирающаяся вокруг университетских и академических институций в тесное кружево, сплетающаяся в фигурах цитируемости и неустанно производящая содержания: доклады, статьи, монографии, грантовые и иные проекты, социальные статусы ученых степеней и званий. Философское сообщество ищет новые формы реализации своих интересов, и одной из таких форм закономерно становятся уже упомянутые выше социальные медиа. Возможность рационального распределения научной деятельности, свобода распространения научных данных, убыстрение монотонных исследовательских процедур, постепенно приводят ученых к пониманию необходимости использования современных технических средств в целях повышения качества профессиональной коммуникации. Заранее отстраняясь от задач философского осмысления социальных медиа, хотя и фиксируя их диалогическую природу, следует отметить недавно появившийся тип социальных медиа – социальные медиа ученых (Mendeley, Research Gate, Academia.edu и многие другие). Важность такого рода социальных медиа для философского сообщества трудно переоценить: представители российского философского сообщества могли бы выйти на более высокий уровень реализации своих интересов в рамках нормативной науки. Ведь первые научные журналы, возникшие как совокупность взаимосвязанных писем ученых друг другу, тоже играли роль инновационных социальных медиа своего времени. В статье «Становление сообщества и принятие решений в религиоведческом образовании» П.Н. Костылев на примере case study анализирует специфику становления сообщества философов религии и религиоведов, его отделение от философского сообщества в целом в контексте принятия решений. В свою очередь, в статье «Интеграция российского религиоведческого сообщества в мировое академическое пространство: проблемы и перспективы» П.Н. Костылев продолжает анализировать специфически философско-религиоведческое сообщество России в контексте его представленности в пространстве мирового религиоведения. Консолидация российского религиоведческого сообщества и далее, с точки зрения П.Н. Костылева, преимущественно продолжится в форме индивидуального участия российских исследователей в зарубежных мероприятиях; с другой стороны, наблюдается и развитие институциональных форм консолидации сообщества. Исполнитель проекта А.А. Кротов в статье «Методология современных российских историко-философских исследований» подверг анализу тенденции в области истории философии на примере ряда работ Т.И. Ойзермана и В.В. Соколова – признанных специалистов-философов. Сравнительный обзор теоретико-методологических концепций двух известных российских авторов позволяет сделать выводы о некоторых характерных тенденциях в сфере современных историко-философских исследований. Очевидной тенденцией в области методологии современных исследований выступает отказ от понимания истории философии как истории борьбы материализма с идеализмом. Наблюдаем мы и отказ от выдвижения на первый план основного вопроса философии в марксистской его интерпретации. Еще одной тенденцией в области современных историко-философских исследований выступает отказ от установок на описательность. Кроме того, целью историко-философского анализа предстает не увеличение «архивного материала», а постижение главных философских проблем с учетом современной их постановки. Можно также констатировать ослабление попыток подчинения историко-философского анализа некоей окончательно сформулированной системе, выдвижение на первый план тезиса о принципиальной плюралистичности философии. Важной задачей историка философии предстает раскрытие социальной обусловленности философского знания, хотя трактовки степени этой обусловленности могут существенно расходиться. Наконец, принципиальное значение приобретает анализ «биполярности», проявления субъект-объектных отношений в истории философии. Исполнитель проекта А.А. Скворцов в свтоих работах подвергает исследованию специфику и положение этического сообщества в современной России. К примеру, в статье «Российское этическое сообщество на пути к прикладной этике» описывается специфика этического поворота в контексте развития философского знания и его применения к области практической деятельности индивидов, социальных групп, бизнес-сообщества, социального мира в целом. Именно прикладная этика, составляя на сегодняшний день существенную часть этической теории, вращается вокруг наиболее сложных, острых и даже трагических дилемм социальной практики. В спорах, ведущихся от имени прикладной этики, используются традиционные аргументы моральной философии о моральной допустимости и недопустимости определённых действий, о правильности и неправильности тех или иных поступков, о границах долга, о справедливости и, наконец, о сути самих оценок «моральное» и «неморальное» (или «нравственное» – «безнравственное»). При этом спорящие стороны, каких бы взглядов они не придерживались, исходят из того, что этические критерии допустимости различных неоднозначных социальных практик играют первостепенную роль, а иные, прагматические мотивы – второстепенны и даже незначительны. Отсюда главная цель прикладной этики (и теоретическая, и социальная) заключается в защите человечности против прагматических, инструментальных интересов. Таким образом, выражение «этический поворот» означает движение от нормативной моральной философии к остро дискуссионной прикладной этике, которая внесла в обсуждение указанных выше проблем особую глубину и предложила ряд возможных решений. Западное этическое сообщество уже в 60-70-х гг. XX в. совершило свой «этический поворот»: от моральной философии как одного из академических направлений к прикладной этике. Однако, российское этическое сообщество на данный момент ещё не готово ответить на запрос, идущий от различных социальных практик, на специалистов, способных обсуждать, разрабатывать и успешно внедрять различные технологии этического регулирования. Поскольку этот запрос является очень существенным и, можно сказать, давно созревшим, то сегодня можно наблюдать, как на поле прикладной этики начинают работать другие специальности, например психология и менеджмент. Это неизбежно приводит не только к потере этой дисциплиной философской глубины, но и распадению единого комплексного, междисциплинарного направления на ряд частнонаучных, а нередко и частнопрагматически ориентированных, манипулятивных исследовательских программ. В статье «Прикладная этика в России: опыт концептуализации понятия и построения сообщества» А.А. Скворцов продолжает анализ прикладной этики, более активно разрабатывая эту проблематику. В статье «Что такое хорошо, и что такое плохо для прикладной этики?» А.А. Скворцов продолжает исследование проблематики прикладной этики в контексте развития российского философско-этического сообщества. Прикладная этика, согласно А.А. Скворцову, представляет собой теорию и практику обсуждения наболевших проблем, где все заинтересованные стороны пытаются не допустить дискриминационных и деструктивных решений. Позиция прикладной этики заключатся в том, чтобы наиболее острые, драматичные вопросы, имеющие моральный смысл и касающиеся абсолютного большинства членов общества, решались при максимальной огласке с привлечением всех, на кого непосредственно повлияют принимаемые решения. Наконец, в статье «Обеспечит ли предмет “Основы религиозных культур и светской этики” нравственное воспитание в школе?» А.А. Скворцов продолжает исследование этической проблематики в контексте рассмотрения целей, задач, результатов реализации и возможных перспектив школьного курса основ религиозных культур и светской этики. С точки зрения исследования, в самой идее курса основ религиозных культур и светской этики была заложена возможность конфронтации между религиозным и моральным сознанием, и педагогам, преподающим курс, – надо будет тратить серьёзные усилия, чтобы эта возможность не превратилась в действительность. Исполнитель проекта Е.С. Соколов в статье «Философия в списках» подверг анализу отечественную философскую традицию 50–80-х гг. XX в., основываясь на ее рецепции в книге Н.В. Мотрошиловой «Отечественная философия 50–80-х годов XX века и западная мысль» (М.: 2012). В статье «Академическое сообщество: политика и границы Случай Мераба Мамардашвили» Е.С. Соколов применяет к анализу своего предмета – жизненной траектории, специфике философии и (отчасти созданному, отчасти – воспринятому учениками, последователями, эпигонами и критиками) персональному образу М.К. Мамардашвили, известного российского философа второй половины XX в., – методы биографического и текстуального анализа, следуя методологии, представленной выше в одной из статей А.П. Козырева. В аналитическом тексте «Исследование философии: от самоистолкования к самообъективации» Е.С. Соколов, в свою очередь, представляет оригинальную концепцию осмысления философского сообщества, в которой господствующие формы самопрезентации философии (представления о «вечных вопросах», о «республике мыслителей», о мысли как собственности автономного субъекта и т.д.) сопротивляются исследовательской логике, в которой философия рассматривается как профессия. Стратегические различия, с помощью которых утверждается «философское достоинство», расхожие схематизмы, с помощью которых описываются интеллектуальные позиции – это формы самоописания и самоистолкования. Воспроизводящееся в образовательных институциях и признаваемых классическими образцах «философии философии» представление о «чистой мысли», не зависящей от обстоятельств собственного производства, становится дисциплинарным «здравым смыслом». Практическое значение самообъективации философского сообщества заключается в том, что она, если будет последовательна и радикальна, может задать рамки или подготовить платформу для коллективного обсуждения и действия, для постановки под вопрос статуса сообщества и критериев профессионализма, для создания дискуссионных площадок и школ, для преодоления административных барьеров, жесткого разделения на преподавателей и студентов, начальников и подчиненных. Исследовательского усилия здесь, конечно, недостаточно, но коль скоро философия будет понята как деятельность коллегиальная, закономерен станет вопрос о способах ее организации. Критика форм воспроизводства собственной практики может стимулировать появление новых организационных/теоретических связей. Исследовательское значение этого подхода связано с используемым методологическим инструментарием. Теоретические различия должны быть поняты исходя из и в связи с микрополитическими (формами интеллектуальной монополии и контроля, производства авторитета, поддержания дисциплинарных границ и т.д.). История философии предполагает некоторые формы объективации мышления – и вне этих форм понимание философского сообщества и его трансформаций, по мысли Е.С. Соколова, не представляется возможным. В целом, результаты проекта, выраженные в научных статьях (из них – 1 статья в журнале, индексируемом Web of Science; 4 статьи – в журналах ВАК), а также подготовленное по результатам исследования электронное издание – коллективная монография «Трансформация российского философского сообщества во второй половине XX – начале XI века: Коллективная монография / Философский факультет МГУ имени М.В.Ломоносова; Под ред. В.В. Миронова; сост. и ред. П.Н. Костылев» (13,5 п.л.), включающая опубликованные и неопубликованные работы руководителя и исполнителей проекта, тематически реализуют цели и задачи исследования.

В настоящее время резко возрастает значение философии как особого типа рефлексии над бытием в целом, и над той стадией развития культуры, в котором ныне находится человечество, при этом философская рефлексия как размышление над предельными основаниями бытия, должна быть свободной и хотя бы мысленно «вырываться» за культурную и смысловую заданность самого размышляющего, дабы рассмотреть исследуемые процессы объективно. В наше время под воздействием процесса глобализации происходит становление нового типа культуры. В этот общий процесс втягиваются все культуры независимо от той нынешней стадии, на которой они находятся. Познание одной культуры другой осуществляется как познание семиотической системы, как процесс расшифровки закодированных смыслов другой культуры. Эти явные или неявные смыслы культуры несут на себе печать своего формирования и функционирования в конкретном социокультурном пространстве. Для представителя другой культуры эти коды и смыслы могут показаться непонятными и странными, а для представителя собственной культуры – естественными жизненными установками, о которых он даже не задумывается. Принцип завершённости, который господствовал в классической культуре, в наши дни уступает место клиповому сознанию, основанному на поверхностном восприятии фрагментов реальности: целостность мира дефрагментируется, и хотя человек внешне свободно может складывать самостоятельную картинку из воспринятых фрагментов действительности, в реальности это сопряжено с потерей выявления сущностного и истинного характера явлений. Проблема истины как отражения сущностных характеристик объекта уступает, в конечном счете, место свободной интерпретации. Эта культурная ситуация влияет и на философское сообщество, которое вынуждено создавать новые стратегии и способы анализа и понимания современного мира – ведь философия обладает как внеисторическим характером, коренящемся в особенностях человеческого мышления о мире как целом – бытии, – так и чуткостью, способностью уловить тенденции развития мира – здесь уже в значении человеческой цивилизации и культуры. Сегодня философское сообщество снова встает перед вызовами, которые представляет ему современный мир, в силу чего философское сообщество также меняется – как институционально, так и стратегически, как содержательно, так и в плане осмысления перспектив своего развития. Необходимо понимать, что культура – это развивающаяся система, а значит в ней будут происходить изменения, и темп этих изменений будет все время увеличиваться. Философ – и философское сообщество, – должны искать новые смыслы в понимании культуры, которая не стоит на месте, а представляет собой динамическую развивающуюся систему, тенденции развития которой необходимо анализировать, реализуя, в том числе, функцию социального предупреждения о тех опасностях, которые сопровождают развитие культуры. Результаты проекта, выраженные в опубликованных и подготовленных к печати научных статьях, а также подготовленное по результатам исследования электронное издание – коллективная монография «Трансформация российского философского сообщества во второй половине XX – начале XI века» (13,5 п.л.), включающая опубликованные и неопубликованные работы руководителя и исполнителей проекта, тематически реализуют цели и задачи исследования.