Аннотация:Анализ публикаций крупных исследователей Русского Севера позволил выявить три важнейших региональных концепта, которые легли в основу образной карты Русского Севера: ВОЛЬНИЦА, СЕВЕРНАЯ ГЛУШЬ, РУССКАЯ АРХАИКА.
Каждый из них представляет собой «месторождение» географических образов второго и третьего порядков.
Концепт ВОЛЬНИЦЫ отсылает нас к историко-культурной родине Русского Севера — Великому Новгороду с его торговыми гостями (Садко), авантюристами-ушкуйниками и демократическому вечевыму способу правления. Эта древняя вольница породила пространственно активных поморов («русских викингов»), которые в XVII-XVIII вв. составили основной костяк сибирских землепроходцев. Именно поморы с их навыками жизни в таежных условиях оказались наиболее востребованными на первых этапах «приращения» Сибири к России.
Без преувеличения можно утверждать, что Михаил Васильевич Ломоносов — самый известный помор. Это истинный «гений» Русского Севера: он не только воспел этот край в своих поэтических произведениях, но активно способствовал его пространственному развитию. Именно ему принадлежит идея Северного морского пути, мегапроекта, который реализуется почти три столетия.
Навыки кораблестроения и кораблевождения способствовали давним контактам поморов с Европой. До основания Петербурга именно Архангельск полтора века был первым окном России в Европу. В окрестностях города находилась верфь в д. Вавчуга, которая считается «родиной русского флота».
«Уход» России из Севера, связанный с основанием Петербурга и переносом основных торговых потоков, привел к формированию нового концепта — СЕВЕРНАЯ ГЛУШЬ. С ним связаны в большей степени негативные коннотации такие, как холодный край, дальняя периферия, монастыри-тюрьмы, советские «зоны».
У данного образа есть свой этнокультурный предшественник — образ чуди, которая, согласно летописям, под землю ушла. Этот образ не только напоминает нам про финно-угорских насельников, но позволяет лучше понять многие черты севернорусской культуры, культуры, которая во многом носит фронтирный характер, репрезентируя синтез финно-угорских и славянских культур.
Образ чуди «подхватывает» другая «периферийная» группа — старообрядцы. Они внесли огромный вклад в формирование культурных традиций региона; многие места связаны с историей старообрядчества, например, скиты на озере Выг, Пустозерск (место гибели «огненного протоппопа» Аввакума).
Малонаселенный суровый край издревле привлекал к себе пустынников, монахов, которые в тишине и уединении искали места для духовного подвига. Многочисленные северные монастыри (самый известный островной Соловецкий монастырь), способствовали не только духовному, но и хозяйственному освоению огромного пространства. Не случайно в XIX веке возник образ русского Севера как Северной Фиваиды, имея в виду многочисленность северных монастырей, как некогда вокруг египетских Фив.
В постсоветское время в «северной глуши» возник и локализовался в Великом Устюге образ Деда Мороза.
В конце XIX века в связи крупными открытиями гуманитарных наук начал формироваться новый концепт региона как хранителя русских национальных традиций, как «заповедника» РУССКОЙ АРХАИКИ. Этот образ еще более усилился в советское время, когда десятки экспедиций фольклористов, этнографов, искусствоведов, диалектологов, топонимистов буквально исколесили все это огромное слабо населенное пространство. Фольклористы записали сотни былин, относящихся к древнерусскому периоду отечественной истории (в 2016 году в Кенозерье открыт уникальный музей — музей былины). Искусствоведами открыт удивительный мир севернорусской иконы, лучшие образцы которых можно увидеть в областных художественных галереях. Специалисты по архитектуре, пытаясь спасти «уходящую натуру», создали при областных центрах музеи деревянного зодчества, лучший из которых — Кижский — получил статус Всемирного культурного наследия.
Образная (образно-географическая) карта Русского Севера — это живая карта; она меняется в результате появления нового знания и нового понимания региона.