На глаз и на ощупь: визуальные аттракторы в "Моби Дике" Германа МелвилластатьяИсследовательская статья
Статья опубликована в высокорейтинговом журнале
Информация о цитировании статьи получена из
Scopus
Статья опубликована в журнале из перечня ВАК
Статья опубликована в журнале из списка Web of Science и/или Scopus
Дата последнего поиска статьи во внешних источниках: 24 января 2020 г.
Аннотация:Роман Мелвилла «Моби Дик, или Белый кит» весь – про глядение, смотрение, всматривание, созерцание. Эпиграфов у этой книги и так в избытке, но в их числе была бы более чем уместна фраза, резюмирующая содержание главы XCIX «Дублон»: «I look, you look, he looks; we look, ye look, they look» (с. 325)1. Слова эти твердит чернокожий юнга Пип, между тем как подсматривающий за ним второй помощник Стабб иронически недоумевает: это он что, учит грамматику Мюррея? Нет, неграмотный и безумный Пип скорее пытается выразить загадоч-ный опыт, происходящий из усилий усмотреть невидимое в наглядно зримом, имея в виду еще и множественность точек зрения. Переживание это в той или иной мере знакомо каждо-му – оно объединяет последнего из матросов с первым из философов.
К философам, вечно друг с другом несогласным, как раз апеллирует повествователь Измаил в LXXIII главе, описывая китобоец, к которому с одного борта пришвартована голо-ва кашалота, а с другого – туша кита. Эта вполне наглядная картинка получает тут же мета-форическое расширение: «Если вы подвесите с одного борта голову Локка, вас сразу на одну сторону и перетянет, но подвесьте с другого борта голову Канта – и вы снова выровняетесь, хоть вам и будет изрядно тяжело. Некоторые умы так всю жизнь и балансируют» (с. 327).
Локк и Кант упомянуты не случайно: оба видели в опыте, притом именно в зритель-ном опыте, важнейший ресурс жизнедеятельности человека. Но по-разному. Все знание, утверждал Локк, происходит из наблюдения, направленного на внешние предметы, и само-наблюдения, направленного на «действия нашего ума» [Локк 1985: 153]. Зрение, продолжен-ное в умозрении, характеризуется как самое обширное из человеческих чувств, однако и оно ограничено в своих возможностях: ни особенно далеко вдаль, ни глубоко вглубь человек заглянуть неспособен. А раз так, его задача-максимум – обеспечить четкость и ясность виде-ния в досягаемых пределах. Для описания этого опыта наилучшим образом подходят слова
прозрачные и однозначные, честно осуществляющие акт референции (отнесения к вещи, идее, понятию) в рамках согласованных конвенций.
Канта тоже интересует граница опытного восприятия, но именно как зона разделения и контакта, относящаяся «и к тому, что заключается внутри нее, и к пространству, лежащему вне» [Кант 1965: 184]. Поскольку прямой перенос посюсторонних свойств материального мира на потусторонние сущности невозможен, исследованию подлежит природа аналогий, экспериментальных подобий, плодящихся на границе, и язык интересен – в этой логике – как бесконечно становящийся символический ресурс.
Мелвилловский роман похож на корабль, который трудится под «двуголовым бременем"...